Стресс: сохраняйте спокойствие и продолжайте

Приветствую вас, дорогие читатели!

Тема стресса близка каждому, поэтому сегодня я решил познакомить вас с посвященной этому феномену работой, авторами которой являются в том числе исследователи из нашего вуза: Stress and Individual Development [2] (перевод статьи «Стресс и индивидуальное развитие» [1]). Посетители библиотеки могут получить доступ к публикации на английском языке в журнале Neuroscience and Behavioral Physiology издательства Springer с компьютеров в читальных залах — оригинальная статья на русском языке доступна на сайте «Журнала высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова» для зарегистрированных пользователей.

В работе представлены данные, полученные ранее как самими авторами, так и другими исследователями. Теоретическая основа базируется, с одной стороны, на представлениях Г. Селье о стрессе как о неспецифическом адаптационном синдроме, а с другой — на введенном П. К. Анохиным понятии функциональных систем (ФС). В соответствии с этим, потребность в адаптации к новым условиям приводит к изменениям в структуре опыта, а по характеру этих изменений можно, собственно, судить об адаптации. Авторы описывают эти преобразования в терминах дифференциации — усложнении структур опыта, и дедифференциации — их упрощении, возврату к предыдущим ФС, относительно которых появляется возможность в дальнейшем выстроить новые формы поведения. Таким образом, «стресс является временной, обратимой дедифференциацией» [1, с. 439; 2, p. 48].

В частности, в статье рассматривается влияние стресса на моральные суждения взрослого по отношению к «чужому». Испытуемым предъявлялась конфликтная ситуация, в которой им необходимо было выбрать ту или иную сторону: борьба за некий ресурс, необходимый для выживания «чужим» (инопланетянам, животным), но не необходимый, а только полезный для «своих» (людей). Экспериментальная группа, предварительно подвергнутая стрессовому воздействию в виде компьютерной игры «с демотивирующей обратной связью» [1, с. 439; 2, p. 49], значимо чаще вставала на сторону «агрессора» и давала более разнообразные оценки его действий, чем контрольная группа, до этого игравшая в игру «с адекватной обратной связью» [там же] и почти всегда поддерживающая «жертву», была более категорична в своих суждениях. Также на основе показателей вариабельности сердечного ритма в контрольной группе была выделена подгруппа «ситуационного стресса», занявшая промежуточное положение.

Эти результаты, отмечают авторы, сходны с поведением в той же ситуации детей в возрасте от 3 до 9 лет, у которых эффекты аутгрупповой дискриминации и ингруппового фаворитизма преобладают над понятием справедливости, и 10—11-летних, чье моральное чувство берет верх на феноменами межгруппового взаимодействия, — без стресса единственным фактором является возраст, иначе происходит регресс к прошлым стадиям развития, то есть наблюдается дедифференциация. При этом, так как ФС взрослых несут отпечаток всего опыта, их поведение уподобляется детскому не полностью: дети в любой ситуации склонны давать экстремальные оценки значимо чаще средних, а также у них иное, некритичное восприятие «агрессора», в отличие от взрослых, сохраняющий негативное отношение к несправедливости в целом, но находящих обоснование отрицательным, на их взгляд, действиям, что смягчает итоговую оценку и делает ее неоднозначной.

Наряду с острым стрессом в работе описаны особенности хронического стресса, в том числе на примере исследований хронических заболеваний и болевых синдромов. С одной стороны, при хроническом стрессе возникают новые адаптации к нему самому, что нивелирует часть негативных эффектов, поэтому и люди, и животные во многих экспериментах показывают отсутствие различий между контрольной и находящейся в состоянии длительного (или хронического) стресса группами при выявленной разнице с группой острого (или краткосрочного) стресса. С другой стороны, по отдельным показателям различия наблюдаются у всех трех групп. Например, острое воздействие в краткосрочной перспективе приводит как к лучшему запоминанию новой информации, так и к лучшему воспроизведению ранее выученных навыков, в то время как длительное воздействие оказывает общее угнетающее влияние на память. Наибольшую же опасность представляют острый стресс высокой интенсивности и хронический стресс затяжной длительности ввиду того, что задействованные при нейрорегуляции гормоны в зависимости от условий могут оказывать как защитное, так и токсическое воздействие на клетки нервной системы.

Наконец, авторы описывают различные маркеры стресса. Это могут быть поведенческие, такие как эпизоды избегания у крыс при изучении стресса на животных моделях: прыжки, замирание, вставание на задние лапы; физиологические: снижение энтропии вариабельности сердечного ритма или активация «симпатоадреналового, гипоталамо-гипофизарно-адренокортикального и эндогенного опиоидного» каскадов [1, с. 444; 2, p. 52]; молекулярные: повышение «экспрессии нейротрофического фактора роста» [1, с. 441; 2, p. 50] и усиление выработки медиаторов нейровоспаления; и другие.

На этом наше знакомство с исследованием стресса подходит к концу. Я, как обычно, смог осветить лишь отдельные аспекты обозреваемой работы, поэтому призываю всех заинтересовавшихся ознакомиться с первоисточником. Также давайте поделимся в комментариях собственными переживаниями, связанными со стрессом: например, способы его опознания или копинга.

Литература:
1. Стресс и индивидуальное развитие / Ю. И. Александров, А. И. Булава, А. В. Бахчина [и др.] // Журнал высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова. — 2022. — Т. 72, № 4. — С. 437—456. — DOI 10.31857/S0044467722040037.
2. Stress and Individual Development / Yu. I. Alexandrov, A. I. Bulava, A. V. Bakhchina [et al.] // Neuroscience and Behavioral Physiology. — 2023. — Vol. 53, № 1. — P. 47—60. — DOI 10.1007/s11055-023-01390-z.